НАРОД: СОЗИДАЮЩИЙ СУВЕРЕН ИЛИ РАЗРУШИТЕЛЬНАЯ СИЛА?
НАБЛЮДЕНИЕ 2. НЕРУШИМОСТЬ
ГОСУДАРСТВЕННЫХ ГРАНИЦ И ПРАВО НАРОДОВ НА САМООПРЕДЕЛЕНИЕ: ОРГАНИЧНОЕ
СООТНОШЕНИЕ ИЛИ АНТАГОНИЗМ?
Взгляд 4: Что такое «народ»?
Мы
– лишь народ - толпа, гурьба…
Мы
- душ союз, ведомый долей.
В
крови у нас кипит борьба,
И
наша страсть полнится волей…
Это
может показаться странным, но ни в международном праве, не в юридической науке,
ни, наконец, в политической практике нет единого и однозначного понимания
дефиниции «народ»? Почему этот вопрос не разработан юридической наукой -
относительно понятно: правовая теория в современных государствах следует за
действующими нормативными актами, и поэтому не может безапелляционно признавать
аутентичными доктрины, которые прямо не соответствуют законодательным реалиям.
Всевозможные же мнения, подходы и предположения в условиях исследовательской
свободы и плюрализма мнений остаются лишь сопутствующей теоретической информацией
на фоне буквального содержания правовых норм.
Тогда
в чем причина того, что столь непоследовательно международное право,
допустившее в своем содержательном фундаменте «чудовищный» пробел в части
раскрытия понятия «народ»? Ведь эта категория в разных вариациях многократно
упоминается едва ли не в каждом ключевом документе, принимаемом под эгидой ООН,
ОБСЕ и иных авторитетных глобальных и региональных международных организаций.
Ответ на этот вопрос вряд ли может отличаться абсолютной очевидностью.
Лично
мне представляется, что таким образом – путем фактической дерегуляции категории
«народ» на уровне международного права, эксперты, готовившие соответствующие
межгосударственные документы и руководители стран, их подписывавшие, пытались:
воплотить в правовых нормах важнейшие гуманитарные ценности человечества,
выделяемые и реализуемые в сфере социальных взаимодействий; сохранить
внутреннюю устойчивость международного права и современной системы
государствообразующих принципов; обеспечить текущую политическую стабильность
мироустройства; не допустить возникновения правовых предпосылок, прямо
стимулирующих сепаратизм в многочисленных странах с латентными (потенциальными)
или открытыми внутренними этническими конфликтами; сохранить пространство для
юридического маневра в правоприменительной практике; снять с себя
ответственность за вероятные негативные последствия от возможной конфликтной
реализации прямых нормативных указаний в проблемных регионах.
Очевидно,
что многие эти «разумные» устремления являются, если не взаимоисключающими, то,
по крайней мере, сложно согласуемыми. К тому же следует иметь в виду, что
значительная часть базовых международно-правовых актов принималась в разгар
«холодной войны», и поэтому, по сути, представляла собой еще и компромиссный
вариант сочетания известных идеологических противоречий между буржуазной и
социалистической системами мира.
В
связи с этим следует напомнить знаменитый тезис Отто фон Бисмарка: «политика –
есть искусство возможного». Я бы взял на себя смелость несколько
перефразировать «железного канцлера»: политика – это искусство возможного в
конфликтной среде невозможного.
Структура
политики «соткана» из причудливого сочетания разнородных конкурентных
интересов, целей и потенциально возможных способов их достижения. Умение
эффективно лавировать в этой многофакторной системе отношений позволяет
политику балансировать в зоне относительного благополучия: между губительными
провалами и заманчивым великолепием утопий. В чистом виде, без внешних
механизмов регулирования и сдерживающих факторов, политический процесс являлся
бы хаотичной моделью конфликтной реализации интересов более сильных фигурантов
борьбы за ограниченные ресурсы, выгоды, преимущества и бесконечных уступок
неконкурентоспособных игроков. Политика современного демократического периода
«гуманитарных приоритетов» предполагает необходимость разумных компромиссов,
структурных противовесов и целесообразных векторов развития во имя достижения
определенных, согласованных международным сообществом коллективных целей и
перспектив (не без доминирующего влияния на процессы со стороны мировых
политических лидеров).
Полагаю,
что проблема категории «народ» в современном международном праве является одним
из системообразующих элементов глобального баланса ценностей, который, в данном
случае и вопреки логике, целесообразно поддерживается нормативным пробелом.
Косвенное подтверждение такому утверждению можно найти в современной
политико-правовой практике: например, всем известны формально не равнозначные
подходы наднациональных политических институтов и международной общественности
к признанию независимости, например, Северного Кипра и Косово. В частности, в
Консультативном заключении от 22 июля 2010 г. Международный суд ООН, по итогам
рассмотрения вопроса «правомерности провозглашения независимости Косово», не
счел необходимым либо возможным восполнить очевидный пробел в международном
праве и сформулировать свою позицию (хотя имел для этого все необходимые
условия) по основным правовым проблемам, связанным с соотношением международно-правовых
принципов «права народа на самоопределение» и «нерушимости границ государства».
Невзирая
на отсутствие устойчивого терминологического определения понятия «народ», для
создания необходимых предпосылок к адекватному пониманию «права народа на
самоопределение», следует сформировать содержание данной дефиниции собирательно
– с учетом позиций, реалий и действий, официально зафиксированных в
международной политике и правовом поле.
На
планете Земля, по разным оценкам, насчитывается от 2 до 5 тысяч этносов
(удивительно, но даже этот факт не определен точно!), а также существуют 252
государства. Эти данные свидетельствуют о том, что огромное количество
этнических сообществ сейчас не имеют своей государственности, растворены среди
народов других государств и потенциально могут быть субъектами права на
самоопределение.
Но
имеет ли «этнический компонент» существенное значение для определения понятия
«народ» в юридическом смысле? Как мы уже выяснили, прямых подтверждений или
отрицаний подобной взаимосвязи в международных документах нет, поэтому мы будем
искать косвенные обоснования.
Для
начала отметим, что имеют место очевидные территориально-исторические различия
в понимании термина «народ»: в странах, переживших имперское прошлое и имеющих
многонациональное население, это понятие, как правило, охватывает некую
масштабную социокультурную общность; в иных государствах, чаще всего, данную
категорию ассоциируют с «гражданским обществом» и «нацией».
В
то же время, дефиниция «нация» и в правовом, и в теоретическом аспекте, также
не отличается однозначностью. Несмотря на этимологическое происхождение этой
категории от понятия «рождение» (от латинского «natio»), что предполагает
условный «этнический» смысл данного слова, фактически им и в праве, и в литературе
охватывается содержание таких значений, как «род», «этнос», «народ» и даже
«государство». Учитывая тот факт, что в уставе ООН разделяются понятия «народы»
(«peoples») и «нации» («nations»), есть основание предполагать, что под
«нациями» в основных международных документах понимаются именно государственные
образования. Соответственно и понятие «национальная идентичность» чаще всего
трактуется как «осознание принадлежности к определённому этносу или нации».
Таким образом, понятие «нация», в зависимости от контекста его употребления,
может иметь или этнический, или сугубо политический характер.
Характерно,
что в контексте освобождения от колониализма, народы, общепризнанно имеющие
право на независимость, на практике в большинстве случаев имеют очевидную этническую
самобытность (определенность).
В
этой связи можно было бы формально установить локальное подтверждение
этнической обособленности сообщества, именуемого «народом». Это было бы и
оправдано с историко-политической точки зрения, и теоретически бы отличалось
известным удобством в толковании. Но очевидно, что категории «народ» должно
быть присуще несколько определяющих параметров. На основе собирательного
(интегративного) анализа основных таких критериев, отметим ключевые из них,
выделяемые в тематической литературе: общую территорию проживания; историческую
принадлежность сообщества к территории; компактное внутреннее единство и
взаимодействие общности; культурно-языковую и религиозную идентичность;
этническую идентичность; коллективное самосознание сообщества как
консолидированной целостности; общность судьбы и устремлений; организационная
целостность, устойчивость и долговременное стремление к самоопределению в
качестве обособленного коллективного субъекта.
Все
ли эти признаки одновременно должны быть присущи народу или существуют
какие-либо базовые, обязательные характеристики при относительной
несущественности прочих критериев?
В
теории существует множество точек зрения на сей счет, одни из которых
настаивают на этнической целостности любого народа, другие обосновывают тезис,
что народ – это больше политическая общность, нежели этническая. Практически
всеобщее согласие присутствует по отношению к таким признакам выделения понятия
«народ», как: территориальная принадлежность, единство и относительная обособленность
(отделимость) общества, культурно-языковая идентичность (самобытность),
коллективное самосознание (самоидентификация), общность устремлений, длительная
организационная устойчивость. В контексте самоопределения, народ также должен
иметь заинтересованность в коллективном обособлении жизнедеятельности –
самостоятельности и способность к его сохранению.
Едва
ли не первая полуофициальная попытка дать международно-правовое определение
понятию «народ» была предпринята в 1972 году международной комиссией правоведов
под эгидой ООН, которая, изучив события, произошедшие в Восточном Пакистане
(вооружённый конфликт между Западным Пакистаном (Пакистаном) и бенгальцами
Восточного Пакистана (ныне - Бангладеш). Авторитетная экспертная группа
заключила, что существующие в мире обособленные человеческие общности
традиционно имеют общие «исторические, расовые, этнические, культурные или
языковые, религиозные или идеологические, географические или территориальные
признаки, но народ начинает существовать только тогда, когда он начинает
осознавать свою собственную идентичность и подтверждает свою волю к
существованию».
В
контексте обобщения собирательного формирования международно-правовой категории
«народ», следует обратить внимание на специальный доклад ЮНЕСКО (Final report
and recommendation - International Meeting of Experts on Further Study of the
Concept of the Rights of Peoples, UNESCO, Paris, 1989), в котором предлагаются
критерии, помогающие определить содержание понятия «народ»: 1) группа,
обладающая многими или всеми следующими характеристиками: общими историческими
традициями, расовой или этнической общностью, культурной однородностью,
языковой общностью, территориальными связями, общей экономической жизнью; 2)
группа не должна обязательно иметь значительную численность, но должна
представлять нечто большее, чем простое объединение индивидов; 3) группа должна
иметь самосознание народа (хотя, обладая указанными выше характеристиками,
группа может и не иметь такого самосознания); 4) группа должна иметь учреждения
и другие средства для проявления своих характеристик и своего стремления к
общности. Один из главных выводов доклада состоит в том, что «государства
являются лишь искусственными обобщенными конструкциями для осуществления
юрисдикции, многие из них были навязаны внешними колониальными силами без учета
географических, этнических и исторических реалий, нации же – это древние и
тесно связанные с реальностью общности, которые… продолжают существовать при
изменении границ и законов».
Как
не сложно убедиться, толкований и интерпретаций понятия «народ» и в научной, и
в правоприменительной, и в сугубо политической сферах присутствует значительное
количество, многие из них очевидно тенденциозные, политически мотивированные и
манипуляционные. Особенно заведомо «заказным», предвзятым характером такого
рода толкования отличаются в странах с авторитарной системой отправления
власти, где все формальные идеологические, мировоззренческие и информационные
процессы целенаправленно «подтачиваются» под официальную позицию политической
элиты, её действия и направленность на оправдание последних.
Естественно,
столь страстные терминологические баталии обусловлены, в первую очередь, тем
самым «правом народов на самоопределение», которое позволяет не только
восстанавливать социальную справедливость в отношении отдельных народов, но и
государствам с агрессивными геополитическими устремлениями – реализовывать свои
экспансионистские цели под ширмой столь благовидного предлога.
Тем
не менее, возвращаясь к вопросу объективного, оптимального -
«средневзвешенного» определения понятия «народ», следует отметить, что в
применяемых критериях его формирования (распознавания) используются следующие
группы семантических характеристик:
1)
правовые критерии, непосредственно вытекающие из норм права. К таким критериям
следует отнести, прежде всего, следующие признаки: коллективности (группа лиц);
общности или совместности (внутреннее единство, без которого невозможно то же
самоопределение); территориальности (проживание на конкретной территории); территориальной
обособленности (компактное проживание на относительно обособленной территории);
этноязыковой и культурной общности и идентичности (являются объектом
международно-правовой охраны; без них невозможно внутреннее единство общности);
коллективного самосознания и единства устремлений – «общей воли к
существованию» (например, осознание себя в качестве общности, стремящейся к
самоопределению и независимой самореализации); поглощенности и понятия, и
коррелирующей с ним социальной общности – «народ», соответственно, более общей
(обширной) дефиницией и социальной организацией – «нация» (преамбула Устава
ООН: «мы, народы объединенных наций…»);
2)
объективные критерии – органично соответствующие понятию (естественным образом)
без учета сопутствующих или уточняющих интерпретаций: относительная обширность
(многочисленность) социальной группы (достаточная для самоопределения и
компактного занятия определенной территории); устойчивость общности
(длительность совместного сосуществования, не устраняемая внешними и
внутренними факторами); политическая организованность (без которой невозможно
организация и реализация коллективных устремлений); историческая принадлежность
к территории (для самоопределения народа необходимо его относительно длительная
связь с территорией); этническая общность (наиболее очевидный критерий,
объективно определяющий общность, её устойчивость, внутреннее единство,
коллективное самосознание и общие устремления);
3)
интерпретационные критерии – теоретически выделяемые, но не кажущиеся очевидными
или обязательными: религиозная идентичность; осознание общности себя в качестве
народа; экономическая общность и самодостаточность; долговременное стремление к
самоопределению (критерий очевидно необходимый непосредственно для реализации
права на самоопределение);
4)
критерии политической практики (значимы, прежде всего, в контексте проблемы
самоопределения) – фактические обстоятельства политического процесса, без
которых невозможно признание общности в качестве народа, имеющего право на
самоопределение: внешнее признание (без признания народа ключевыми
международными институтами и государствами, самоопределение, как юридический
факт, невозможно); коллегиальность (признание осуществляется коллективным
решением наднациональных институтов и стран); консенсуальность (итоговое
решение о признании народа и его самоопределения является, своего рода,
компромиссным актом международного согласия); геополитическая устойчивость и
целесообразность (решение о признании не должно выводить геополитическую
систему из равновесия и провоцировать разрушающие эту систему прецеденты);
гуманитарная необходимость (часто подобные решения обусловлены необходимостью
предотвратить гуманитарные катастрофы: кровопролитные войны, этнические чистки
и масштабные дискриминации); многополярность и баланс интересов (на принятие
таких решений и итоговые результаты их принятия влияет сочетание (соизмерение)
геополитических интересов наиболее влиятельных стран и их групп в контексте
функционирования многополярного мира).
Из
всех вышеперечисленных критериев определения понятия «народ» наибольшее
значение, в плоскости реалий международной жизни, имеет первая (правовые
критерии) и последняя (критерии политической практики) группы характеристик.
Продолжение
следует…
Буду рад, если Вы посетите еще один мой авторский блог –
#сепаратизм, #независимость, #самоопределение, #отделение, #целостность, #народ, #нация, #сецессия, #этнос, #общность, #конфликт, #суверенитет, #территориальныйспор, #территория
Комментарии
Отправить комментарий